«Мы шли в штыковую, немцы очень боялись»
«Отступать некуда – позади Москва»
На столе стопка пожелтевших от времени военных фотографий. Александр Никитович перебирает в руках снимки, пытаясь воссоздать нить событий.
«Вы не любите смотреть фронтовой альбом?» – спрашиваю я ветерана.
«Да, тяжело. Вся моя молодость прошла на линии огня. Родился я в 1918 году в селе Сегнаевка на Украине. Всего у моих родителей было 8 детей. Рано пошел работать, параллельно учился на РАБФАКе. После поступил на геодезический факультет в Харьковский инженерно-строительный институт им. С.М. Кирова. Шел 1936 год, мы мечтали построить социализм, причем своими собственными руками. Каждые выходные с песнями и знаменами шли на строительство заводов. Работали до седьмого пота и абсолютно бесплатно. Однако уже тогда поползли слухи о возможной войне с фашистской Германией». Как и многие мальчишки тех времен Александр Бессараб решил стать командиром Красной Армии.
«Мне повезло – выдержав вступительные экзамены, поступил в Одесское артиллерийское училище им. М.В. Фрунзе», – вспоминает Александр Никитович. Однако военное дело Александр изучал недолго. Спустя год он получил серьезную травму на учениях – во время выстрела у него лопнула барабанная перепонка. Курсанта Бессараба демобилизовали. Он отправился в родное село, где стал преподавать немецкий язык в школе. Поработав какое-то время учителем, решил вновь поступать – на этот раз в Харьковский педагогический институт им. Н.К. Крупской. «Я поступил сразу на третий курс, – рассказывает ветеран. – Проучился два года, а потом началась война. Стал проситься на фронт, однако из-за глухоты меня не хотели брать, но я не отступал. В итоге военком сдался».
На фронт Александра Бессараба определили переводчиком в 3-й батальон 60-й отдельной стрелковой бригады. После нескольких месяцев подготовки бойцов направили на оборону Москвы. «В ноябре нас привезли в Голицыно, а оттуда мы уже пешком шли до Звенигорода, – с волнением в голосе рассказывает фронтовик. – У немцев были танки, пулеметы, а у нас ничего, мы шли в штыковую. Фрицы очень боялись штыков. Так наша бригада отстояла Звенигород. Потом нас перебросили под Кубинку. Туда уже пришло подкрепление, привезли пушки».
Долгое время Бессараба не пускали в бой. Командиру бригады нужен был переводчик – в плен брали сотни немецких солдат. Лицом к лицу с немцем Александр Никитович встретился, когда началось освобождение деревни Васильевской Московской области. Этот бой ветерану запомнился до мельчайших подробностей: «Над нашими головами летели снаряды. Фашисты стали разбегаться в разные стороны. Мы шли в штыковую, немцы очень боялись. Вдруг откуда ни возьмись застрочил немецкий пулемет. Мой боевой товарищ Саша Симонов предложил «снять» пулеметчика. Он вытащил гранату и побежал на врага, то же самое сделал и я, и мой друг Николай Трохин. Фашист слишком поздно заметил опасность. Мы метнули гранаты и бросились в снег. Один за другим раздались глухие взрывы. Пулемет умолк».
Первый бой
К исходу третьего дня наступления советских войск сопротивление немецко-фашистских частей усилилось. Немцам пришло подкрепление. Гитлеровцы обошли с тыла и отрезали один из наших батальонов от других частей бригады. Связь с ним была утеряна. Исправить ситуацию должна была разведка, две группы не вернулись с задания. Третью возглавил Александр Бессараб.
«Мы пошли в разведку ночью, пробираясь через лес, – рассказывает ветеран. – Стоял лютый мороз. Неожиданно часу в четвертом что-то резко свистнуло, пролетев над верхушками деревьев. Пламя ослепило глаза, больно ударило в правое плечо, я потерял сознание. Очнулся от холода. Разведчики лежали так, как и шли: два присыпанных снегом бугорка впереди меня, два сзади…»
В полуобморочном состоянии Александр стал искать пропавший батальон. Вконец обессиленный, часть пути полз. Вдруг из-за деревьев показался огонек костра. Бессараб поднялся на ноги и пошел к костру. «Солдат в темноте не разобрал, кто идет, и как закричит: «Немцы!» – продолжает ветеран. – А я даже крикнуть не могу – голос пропал. Плетусь, рискуя быть убитым. К счастью, никто не выстрелил. Один из бойцов меня признал: «Это же наш переводчик – Бессараб!»
Отогревшись возле костра, Александр проснулся бодрым, словно ничего и не было. Бессараб стал расспрашивать бойцов, где их командир. Оказалось, что он струсил и сбежал. Пришлось штабному переводчику брать командование на себя. Он отправил несколько человек в разведку – немцы стояли всего в 150 метрах. Бойцы проникли в тыл врага, убили двух охранников, утащили немецкие пулеметы и открыли из них огонь по немцам. «Фашисты заслышали звук своего оружия и побежали нам навстречу, – рассказывает Александр Никитович. – Бегут и кричат по-немецки: «Свои, свои!» А мы лупим из трофейных пулеметов что есть мочи. Когда половину перебили, открыли уже огонь из своего оружия».
Затем было освобождение Можайска. Гитлеровская артиллерия вела в этом районе сильный заградительный огонь. Они еще надеялись взять Москву. Когда бои под Москвой стихли, Александра направили на курсы младших лейтенантов. «Надеемся, что после окончания курсов вы будете еще лучше бить врага», – сказал мне наш комбриг». Я ничего не мог промолвить от изумления – в такое время и учиться?! Однако приказ есть приказ.
А впереди была одна победа…
В 1943 году Бессараб вернулся на передовую уже в качестве помощника командира штаба 597-го стрелкового полка. Александр Никитович вспоминает, что тогда на Западном фронте войска укомплектовывались новой техникой и вооружением. Началась Спас-Деменская и Смоленская наступательные операции.
«Геббельс «трубил», что немецкая армия ни при каких обстоятельствах не сдаст Смоленск, что на подступах к городу советские войска будут разбиты», – говорит ветеран. Однако уже в первые дни наши войска нанесли противнику значительный урон, продвинулись на 40 километров и освободили десятки населенных пунктов Смоленщины.
В ходе наступления Красная Армия форсировала Днепр, Днестр, Сож, выбила противника из междуречья Западной Двины и Днепра, освободила тысячи населенных пунктов и ряд крупных городов.
Затем Александр Бессараб принимал участие в освобождении Белоруссии, Украины, Польши, дошел до самого Берлина. Здесь он уже воевал в качестве командира отдельного истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона.
«Попытка взять Рейхстаг с ходу оказалась неудачной. Здание защищал 5-тысячный гарнизон. Весь Берлин был в дыму. Рвались мины, трещали пулеметные очереди. И вот кто-то крикнул: «Белый флаг правее Рейхстага!» С нашей стороны как по команде стали кричать: «Ура! Ура!» Вдруг я остановился – она? Да, она! На площади среди ликующих солдат стояла наша старшая операционная медсестра – Люба Кудрявцева. Я давно был в нее влюблен, но боялся признаться. А тут я собрался с духом и, подойдя к ней, сказал: «Люба, я вас люблю! Давайте распишемся!» А сам тяну ее к стене Рейхстага. Беру в руки кусок кирпича и царапаю «Люба+ Саша =?» Она хватает другой осколок кирпича и добавляет – «вместе». 9 мая мы сыграли свадьбу в Берлине».
