Почему быстро устарели позднесоветские здания
Третьи старятся скверно, некрасиво: это стили, построенные на радикальной новизне и сиюминутном технократическом шике. Таков архитектурный авангард (в западной версии – корбюзианство и баухаус, в отечественной – конструктивизм) и вообще модернизм ХХ века. Возможно, здесь есть своего рода метафизическая причина: возраст не страшен постройкам, авторы которых мыслили и чувствовали исторически, опираясь на опыт предков и рассчитывая на вечность. А те здания, чьи авторы историю мечтали «сбросить с парохода современности» и не загадывали дальше чем на полвека вперед, уже через те самые полвека требуют ремонта или даже полной замены.
Так, мосты, построенные еще рабами Рима или каменщиками Средневековья, стоят во множестве по сей день, а вот моднейшие в 1960-е годы конструкции из преднапряженного бетона в таком же множестве рушатся, часто принося ни в чем не повинных людей в жертву прогрессистским амбициям середины прошлого века. Мы помним Бауманский (Басманный) рынок в Москве, рухнувший в 2006-м, и мост Моранди в Генуе, упавший в 2018-м, – прогрессизм не знает национальности и не имеет паспорта.
Из этих «кратковременных» стилей модернизм представляет в наше время куда большую проблему, чем межвоенный авангард: ни конструктивисты, ни баухаусовцы не успели за краткую историю своих стилей построить по-настоящему амбициозные здания. А вот их прямые наследники – и на Западе, и в СССР – сумели воплотить многое. Сейчас мы перед своеобразным вызовом: что делать с крупными высотными объектами, ставшими за полвека знаковыми элементами городских панорам, которые успели устареть морально и физически, выработав свой материальный и стилистический ресурс?
ПЯТИКНИЖИЕ
Самым известным объектом такого рода в Москве, конечно, стал ансамбль Нового Арбата (он же бывший Калининский проспект). Расчистив в 1963 году трассу – жертвами новой магистрали стали знаменитая в старой Москве Собачья площадка и несколько переулков, – строители ровно 60 лет назад приступили к сооружению высотных железобетонных зданий по проекту команды архитекторов во главе с Михаилом Посохиным-старшим. В основном Калининский проспект был готов к 50-летнему юбилею Октябрьской революции, в 1967 году, хотя по уже сложившейся традиции успели не всё, недоделки частично устраняли позже, а часть вовсе списали со счетов.
Ансамбль из четырех зданий-«книжек», объединенных общим стилобатом, как говорили, был вдохновлен новостройками (кстати, еще досоветскими) в кубинской столице Гаване. Однако куда ближе стиль Нового Арбата к Маршалковской улице в Варшаве и Кунсгатан в Стокгольме. Почти сразу московские острословы сочинили и пустили в массы своеобразную легенду: будто бы изначально «книжек» было пять, и главный советский идеолог Михаил Суслов, всмотревшись в проект, рассердился: «Пятикнижие? Что это еще за Тора такая в архитектуре?!» И стало зданий не пять, а четыре… Впрочем, пятая и самая заметная «книжка» все-таки есть, только на другой стороне Садового кольца – это здание СЭВ, где ныне размещаются департаменты Правительства Москвы.
Новый Арбат многие москвичи не полюбили, оплакивая Собачью площадку. Но то дела былые, а сейчас, когда с момента завершения строительства магистрали прошло полвека, стало очевидно, что эта архитектура оказалась попросту неудобной. Самое главное ощущение, которое охватывает прохожего на Новом Арбате в любое время года, – ветер и холод. Причем везде – от Арбатской площади до ступенек мэрии. Аэродинамика проспекта такова, что образует настоящую аэродинамическую трубу… А для удобства ходьбы ничего не предусмотрено, даже реконструкция променада, которая состоялась в 2010-х годах, оказалась бессильна. В качестве пешеходной улицы куда удобнее оказался Арбат – он хотя бы изгибается, снижая силу неизбежного ветра.
Что же до эстетики… По прошествии полувека с ней все оказалось еще печальнее. В начале 1970-х Иван Васильевич из одноименного фильма Леонида Гайдая мог – пусть и с некоторой натяжкой – взглянуть на панораму Нового Арбата и сказать: «Лепота!» Но сейчас даже путеводители рекомендуют смотреть на эту улицу… ночью: тогда видно не серые, визуально замусоренные «стекляшки», которым не помогают даже капитальные ремонты, а панораму из огней большого города.
И даже самая заметная отдельно стоящая постройка ансамбля – здание СЭВ – выразительно смотрится лишь с высоты орлиного полета. Или на макете. Собственно, как и весь Новый Арбат: при взгляде сверху это впечатляюще, потому товарищ Хрущев с удовольствием и подписал проект. А о том, как это будет смотреться глазами «гномов»-пешеходов и будет ли удобно этим проспектом пользоваться кому-нибудь, кроме водителей персональных авто, — мало кто задумывался.
ЗОЛОТЫЕ МОЗГИ ДИСКОМФОРТА
«Макетность» – вообще одна из роковых черт архитектурного модернизма, обусловливающая его неудобство для повседневной жизни. Эффектно, например, выглядит возвышающаяся над Воробьевыми горами высотка РАН, известная как «золотые мозги». Ее строительство завершилось в 1997 году, но заложена и спроектирована она еще по всем принципам советского модернизма. Возглавлявший комиссию по проектированию здания президент АН СССР Мстислав Келдыш был доволен и размахом, и символизмом… опять-таки на макете.
Но сотрудник любого из академических институтов, размещенных в высотке, скажет, что удобным этот небоскреб никак не назовешь. Начать с того, что по тогдашней моде и тогдашним технологиям подобное здание должно было иметь внушительный стилобат (это позволяло сэкономить на полноценных подземных уровнях и при этом разместить в этом стилобате необходимые служебные помещения). Оно его и имеет – и потому, чтобы добраться до любого из входов в здание, приходится подниматься по нескольким лестницам. Для многих научных работников почтенного возраста это настоящее испытание даже летом, а зимой подъем и спуск, а также передвижение по гранитному «катку» стилобата становятся проблематичными уже для всех. Тем более что около высотки тоже всегда дует сильнейший ветер…
Никогда толком не работавшая климатическая система, вечно «свистящие» окна – все это плата за амбициозность здания, чересчур высокотехнологичного для своего времени. Зато будто бы в компенсацию здесь имеются декоративные элементы в виде медных авторских скульптур. Полвека назад, когда высотку проектировали, это смотрелось естественно – как же в торжественном здании без подобных украшений. Но сейчас кажется очевидным, что ни бронзовые скульптуры, ни бетонная пластика не могут заменить хорошо спроектированную и исправно функционирующую техническую начинку. Не зря именно технологическая составляющая будет в первую очередь обновлена при реконструкции здания в наши дни.
ВСЕ ДЛЯ ТУРИСТА
Абсолютное большинство позднесоветских высоток Москвы – это гостиничные комплексы. И неудивительно: в годы «холодной войны» столица СССР активно строила туристическую инфраструктуру в расчете на «валютных» иностранных гостей. Своего пика гостиничный бум советской Москвы достиг в 1980 году – множество объектов построили к Олимпиаде.
Центральный дом туриста (Ленинский проспект, 146), гостиницы «Салют» (Ленинский проспект, 158) «Космос» (проспект Мира, 150) и Измайловский гостиничный комплекс увеличили номерной фонд Москвы сразу на десятки тысяч «койко-мест», дополнив уже существовавшие к тому времени модернистские гостиницы, такие как «Золотое кольцо», «Спутник» и «Юность». Интересно, что «Золотое кольцо» – иллюстрация поспешного стилевого перехода в советской архитектуре: отель построен в 1968 году на месте запланированных при реконструкции Смоленской площади парадных сталинских зданий, которые должны были гармонировать с высоткой МИДа.
Хотя для своего времени «олимпийские» гостиницы хорошо решали задачу размещения гостей спортивного праздника, сейчас они далеко не в топе столичного гостиничного рейтинга. И дело не только в «коробочности» внешнего вида и все тех же ветрах, но еще и в расположении: эти гостиницы были рассчитаны на «автобусный» поток туристов, но никак не на индивидуалов.
Не зря гостиницы в этом стиле, которые были построены в центре Москвы, уже подвергли самой радикальной из возможных реконструкций: «Интурист» и «Россию» полностью снесли. И прошедшие с момента их демонтажа годы показали, что решение было удачным: отель в «постисторическом» стиле, появившийся на Тверской, не говоря уж о ставшем федеральной достопримечательностью парке «Зарядье», куда лучше модернистских гостиниц вписались в панораму и городскую среду Москвы.
