В следующем году архитектурное бюро АПЕКС отметит десятилетний юбилей
Реклама. ООО «Проектное бюро АПЕКС» ИНН 7725825428, Erid LjN8KJThD
[МП] Каким был старт вашего 10-летнего марафона? Мучительные поиски клиентов, попытки найти заказы – вы столкнулись с такими проблемами или все развивалось как-то иначе?
Антон Бондаренко:
Наше бюро изначально создавалось как структура, объединяющая архитекторов, конструкторов, инженеров, способных выполнять генеральное проектирование по запросу заказчика под ключ. С самого начала мы работаем без подрядчиков, в связи с этим у нас большой штат – сейчас уже более 600 человек. И такой подход изначально был большим преимуществом. Например, в 2016 году нас выбрали сопровождать проект итальянского архитектора Ренцо Пиано именно потому, что вот такой большой командой мы могли выполнить всю необходимую работу. Столичный рынок меняется быстро. Например, в первые годы было много заказов на проектирование ТПУ. Позже у девелоперов появлялись другие запросы, тогда мы стали отвечать уже на них. Потом к нам пришли региональные заказчики. И если сначала преобладали заказы на проекты одного класса, то потом возникли другие. Сейчас, например, больше работаем с премиальным и бизнес-сегментом.
Елена Струговец:
Мне кажется, это происходит благодаря тому, что мы доросли до этого сегмента. Все эти годы мы занимались наращиванием компетенций, теперь, по сути, можем заниматься и любой типологией, и разными категориями объектов, если речь идет о жилье. Хотя на начальном этапе наше бюро гораздо больше занималось сопровождением иностранных проектов. Сейчас их доля существенно снизилась, преобладают проекты наших собственных концепций. Причем это взаимодействие с иностранцами тоже менялось. Сначала отечественные заказчики приглашали нас сопроводить проект западного бюро, со временем сами
иностранцы стали приглашать нас на эту роль. Мы многому научились в этом процессе. Иностранцы работают на необычных, знаковых сооружениях. Их подходы отличаются от наших. Когда они ушли с нашего рынка, весь объем заказов обрушился на нас. Проектов очень много, причем если раньше девелоперы стремились зафиксировать в качестве авторов именно иностранные бренды (даже если наша команда работала с ними наравне), то сейчас такого стремления нет.
Очень важным для нас оказался первый столичный проект ЖК «Новочеремушкинская». После того как прошел Архсовет и ЖК утвердили, к нам стали обращаться другие девелоперы.
[МП] Но популярны вы стали благодаря Долгоруковской, 25?
АБ: Он был вторым после ЖК «Новочеремушкинская» и относился к бизнес-классу, что имело большое значение. Думаю, сыграла свою роль и активная реклама застройщика Долгоруковской, 25.
[МП] Есть компании, которые стремятся попробовать себя в крупных, заметных проектах – например, высотных. У вас есть интерес к этому?
ЕС: У меня нет такой тяги. Мне интереснее поработать с чем-то камерным, максимально вписанным в среду – тем, что максимально сомасштабно человеку.
АБ: А мне нравится, что задачи бывают разными по своим масштабам. Например, мастер-планы на территории в 200, 600 гектаров. Вот сейчас мы c таким работаем – это 8 млн кв. метров застройки, что сопоставимо с мини-городом с населением 122 тыс. человек. При таком разнообразии интересно переключаться: если в камерном проекте важны тактильность, внимание к деталям, то в крупном акцент делается на инфраструктуре.
[МП] Как вы относитесь к тому, что так называемая смелая архитектура – яркий пример RED7, проект которого разработали ваши партнеры голландское бюро MVRDV, – вызывает очень разные оценки. Есть восторженные, есть и настороженные. А некоторые считают, то это какая-то градостроительная ошибка.
АБ: Я считаю, что такие здания в городе должны быть как точки притяжения, как отражения времени. Этот проект, мне кажется, станет визитной карточкой города.
А кому-то будет просто приятно жить в такой локации (Садовое кольцо, проспект Сахарова. – Прим. автора). Хотя в этом доме очень своеобразные планировки – на любителя.
[МП] Вы замечаете, что со стороны заказчиков интерес к оригинальной и яркой архитектуре возрастает?
АБ: Мы видим этот интерес на примере буквально единичных, скорее, имиджевых проектов. В целом же девелоперы тяготеют к вполне предсказуемым и понятным идеям, которые позволят успешно вести продажи, поддерживая маржинальность на приемлемом для них уровне.
[МП] А что с Центральным телеграфом?
АБ: Автор проекта, как известно, ушел с российского рынка. Мы работаем один на один с заказчиками. Но есть определенная концепция, предложенная автором. Что потребовало консультаций с Департаментом культурного наследия. Сейчас документация прошла экспертизу.
ЕС: Добавлю, что на всех проектах мы работаем с иностранцами как партнеры, предлагая свои идеи и прочее. В том проекте все решения – от внешних до внутренних, включая каждую розетку и оттенок стен, – были частью авторской концепции зарубежного бюро.
[МП] Что нового мы увидим в ближайшее время?
ЕС: Строятся жилищные комплексы «Прайд», «Шампань», Foriver, Sole, «Пресненский Вал», «Логос». Нам самим интересно посмотреть, как это будет выглядеть в реальности. В работе есть и несколько образовательных объектов – совмещенных детских садов и школ. Они находятся в Южном порту, в рамках проекта «Прайд» и на Волоколамском проспекте.
[МП] Как вырабатывается финальная идея? Это некое внезапное озарение или мучительный «ползущий» процесс?
ЕС: Это сложно. Как правило, чем больше ограничений, тем интереснее раскручивается сценарий итогового варианта. Этому, конечно, предшествует изучение площадки, оценка всех ее особенностей и пр. И когда вдруг находится решение, мы, конечно, этому очень радуемся. Хотя процесс согласования может быть долгим, причем не с заказчиком, а «внутри себя». Пока нам самим что-то не понравится, мы стараемся никому ничего не показывать. И конечно, когда показываешь предложение и заказчик говорит «вау», это радость! Обратные варианты тоже бывают, но не так часто. Как правило, когда сами мы довольны, то доволен и заказчик. Озарения случаются, да. Но обычно после долгих мучительных размышлений. Причем иногда какое-то внутренне решение (например, по планировке) помогает найти ключ к решению внешнему.
[МП] Творческие люди достаточно ревнивы. Художники, музыканты обычно очень неспокойно относятся к тому, что кто-то из коллег выступил с аншлагом. У архитекторов это тоже так?
АБ: Мир архитектуры довольно узкий. Все друг друга знают. К тому же архитекторы по натуре скептики. Но при этом мы часто говорим коллегам из других бюро об их творческих удачах. Иногда даже советуемся. Нет, зависти не испытываем, чаще радуемся успеху коллег.
[МП] Когда к вам приходят трудоустраиваться, вам важнее принять в штат грамотного специалиста для рутинной работы или все-таки креативную личность?
АБ: Архитектор – творческий человек. Мы изучаем портфолио. Обращаем внимание на то, как это подано. Очень важно, чтобы человек вписался в команду, был с нами на одной волне, соответствовал нашему тонусу, нашему темпу. В каждой компании он свой.
ЕС: Конечно, нравятся люди увлеченные. Приятно, когда у людей глаза горят, когда люди готовы задерживаться, берутся за разные задания. Таких не так много, но они есть. Я сама такая.
[МП] И последний вопрос. Что бы вы изменили, скорректировали в развитии города?
АБ: Мне кажется, надо немного убавить скорость развития проектов. Чтобы было больше времени «на подумать». Иногда понимаешь, что неплохо было бы предложить какие-то идеи по обустройству территории. Потому что архитектурный проект – он же целостный.
ЕС: Было бы здорово скорректировать прямую пропорциональность между качеством проекта и его оптимизацией.
