Такая разная победа
Но так было не всегда. Нынешней юности будет трудно поверить в то, что в первые двадцать лет после войны – никакой Победы не было. 9 мая было рабочим днем, и никто ничего всерьез не отмечал, обходились без всяких парадов, так, передовица в газете – и только. Почему? Популярное объяснение состоит в том, что Иосиф Сталин боялся фронтовиков – и не хотел создавать в обществе эффект подъема их коллективной самооценки, которая могла бы стать противовесом для новых, послевоенных репрессий. Пожалуй, это правда, но еще не вся правда, иначе невозможно понять, почему после 5 марта 1953 года, когда вождя скосил «чейн-стокс» и началась оттепель, День Победы все равно не появился. Нужна еще и вторая причина, и вот она: СССР был коммунистическим государством, а 1945 год, освободив страну от внешнего вторжения, совершенно не привел к чаемому построению идеального строя в мировом масштабе – напротив, значимая часть планеты оказалась прагматично разделена между коммунистами и капиталистами. Таким образом, событие, невероятно важное для судеб огромного народа, не было центральным в рамках коммунистической религии – и потому Никита Хрущёв, который не отличался параноидальностью и жестокостью Сталина, но был ничуть не меньшим, и даже еще большим большевиком, тоже не жаловал этот, казалось бы, уникальный для всех и всегда день.
Все изменилось в середине шестидесятых, когда пришедший к власти Леонид Брежнев – хотя и не говоря об этом вслух – отказался от коммунистического утопизма и фанатизма, сделав ставку на поощрение здравого смысла и простых человеческих чувств советских людей. Брежнев не был революционером, но зато был фронтовиком – как и многие начальники из его поколения, – и это привело к тому, что в 1965 году День Победы наконец «разрешили», то есть учредили как большой праздник.
С этого времени началась долгая, лет в тридцать, а скорее, даже и сорок, история 9 Мая как праздника ветеранов.
Они, ветераны, были тогда живые – почти все.
Многие из ныне здравствующих знают, как это происходило, когда люди самых невероятно различающихся судеб один раз в год вдруг снимали с себя обыденные маски инженеров, учителей, райкомовцев, колхозников, интеллигентов, рабочих, –
чтобы надеть ордена и медали, встретить друг друга и ненадолго воскресить для себя самое, может быть, великое, горькое и светлое переживание, которое было дано им в жизни. Если же кто-то по возрасту уже не помнит этих дедушек и прадедушек, этих встреч у Большого театра, этого веселья сквозь слезы, этих трудных семейных воспоминаний, – я бы советовал тогда посмотреть гениальный фильм «Июльский дождь», где именно память о войне, ее грандиозная тень и порожденное ею единство фронтовиков выступают как единственно возможный катарсис в реальности уже другой, молодой жизни. В те времена советское общество почувствовало, что в очень неоднозначном – да что там, во многом лживом и тяжелом коммунистическом мире – именно война и победа являются главным оправданием, искуплением, освободительным переживанием, которое очищает и возвышает страну.
К несчастью, увидеть нечто подобное сейчас уже невозможно. Никого нет, все умерли.
Все умерли, но праздник остался. И его новая роль, его обновление, случившееся уже в этом веке, – это, возможно, какое-то отдельное чудо, поскольку многим казалось, что 9 Мая уйдет вместе с физическим уходом ветеранов. Но произошло нечто другое.
Выяснилось, что современные русские люди, которые в большинстве своем уже даже краешком не застали войну, во взрослом возрасте не застали своих фронтовиков, а то и просто не застали двадцатое столетие как таковое.
