Берлиоз против
И как раз такое, сердитое, чувство сплошного недоумения испытываю и я сам. Потому что изделие господина Локшина (или, скорее, его продюсеров, поскольку это тот случай, когда фильм делается прежде всего кинобизнесом, а режиссер на подхвате) кажется мне безусловным провалом, и я категорически не могу понять, что в нем нашли те, кто восторгается сейчас в соцсетях.
К этой картине есть много частных претензий – и одна главная. Начну с частных.
Если фильм, вслед за романом, называется «Мастер и Маргарита», то, надо думать, в нем стоит убедительно показать именно этих героев. Ничего подобного. Евгений Цыганов и Юлия Снигирь – может быть, и неплохие артисты, тут я не берусь ничего утверждать, – выступают здесь не как актеры, а как фотомодели. Они просто ходят туда-сюда в разных нарядах (или, в ее случае, и без них), но собственно роли, образа – в том смысле, в каком это понимал старик Станиславский с его перевоплощением, – мы не видим. Великая история любви Михаила Афанасьевича и Елены Сергеевны, ставшая основой для романтической линии книги, всетаки требует к себе совсем другого отношения – и там нужно создать что-то большее, чем неплохие одежки эпохи ар-деко и танцы под патефон. Чтобы замахнуться на такое, нужны большие роли под управлением неведомого гения, а не та декоративная банальность, которая здесь имеется.
Далее, все сложнейшие для экранизаций места «МиМ» – кот, полеты Маргариты, бал у Сатаны – не состоялись. Кот нарисован плохо, полеты пошловаты, а бала и вовсе нет, есть только вступительный проход гостей. Не знаю, в бюджете ли дело – или же все-таки в отсутствии специального таланта, который так ярко виден у режиссеров вроде Тима Бертона или Гильермо дель Торо, но такой трудный текст Локшин с продюсерами не тянут точно.
А собственно текст? Ужас в том, что авторы фильма решили не ограничиваться булгаковскими словами – и добавили собственных. Результат: известное по интернет-мемам желание закрыть лицо руками. Чудовищно стыдно слушать, как Мастер и Маргарита переговариваются с помощью отсебятины, сочиненной людьми, не имеющими ну никаких оснований конкурировать с Михаилом Афанасьевичем. Есть у меня одна задумка, говорит Мастер о своем романе. Задумка, может, и есть. А Булгакова нет. А компьютерный город? Москву – воображаемую, альтернативную Москву с огромными высотками – нарисовали вроде бы недурно. Но что из этого вышло? А вышло вот что: контраст между обыденностью советского двадцатого века, такого суетного, такого земного, и появлением демонов оказался полностью утрачен. Фантастические персонажи возникают в фантастическом же городе, взятом откуда-то из голливудских комиксов про Бэтмена-Джокера, и потому теряются на этом фоне. Если Патриаршие пруды – это набор придуманных дизайнером гигантских зданий, то в чем тогда неожиданность появления нечистой силы? Где все эти убогие и несчастные люди, которых испортил квартирный вопрос?
Но эти и другие претензии – ничто по сравнению с главным. По сравнению с тем, для чего и о чем сделан был этот фильм.
Ведь это никакая не экранизация Булгакова. И никакого отношения она не имеет ни к роману, ни к жизни его автора, ни к обстоятельствам довоенного советского мира. Это политический памфлет – резкий, откровенный, – направленный против нынешней России, против ее властей. Тут есть всё: и нарочито отвратительные персонажи орут о том, как они хотят в Крым, и плитку перекладывают на улицах, и спасительный Воланд здесь именно и прежде всего иностранец, и главный герой – это противостоящий государству «иноагент», которого губит «режим», а «заграница» забирает к себе, предварительно взорвав Москву. Все, что памфлету этому в романном материале мешает – удалено или сведено к минимальным и бессмысленным для общего действия сценам, как линия Иешуа.
Но возникает проблема. Этот памфлет – ложь.
Дело в том, что то общество и то государство, которое показано в «Мастере» (книге) с такой беспощадностью, та номенклатура, та творческая и политическая среда, которая травила самого Булгакова, – это была самая прогрессивная, самая революционная среда в мире, гордая тем, что опрокинула все прежнее и строит новый мир. И вот под этот-то новый мир и устроил подкоп наш любимый писатель – монархист, белогвардеец и человек вчерашнего дня, – показавший, что весь тогдашний моднейший марксизм-атеизм-футуризм оказывается пшиком, столкнувшись с трагизмом человеческой судьбы, с ее подчиненностью высшим силам, а вовсе не «классовой борьбе». Без этого конфликта непонятно, зачем все было написано. Но именно это противостояние аккуратно вычеркнуто, заштриховано в фильме, поскольку его авторам нужно для своих целей «государство вообще», современное государство, а вовсе не СССР двадцатых-тридцатых. Ведь на сегодняшние деньги – кто враги Мастера? Это проповедники «борьбы с империализмом», всевозможного феминизма-трансгендеризма, ниспровергатели «мертвых белых мужчин», а совершенно не те нынешние наши «официальные лица», на которых нацелен господин Локшин, которых хлебом не корми – дай поговорить о традиционных ценностях, и высмеивать которых нужно тогда уж с помощью Гоголя и Щедрина, но никак не Булгакова. У Булгакова – не они, не Россия 2020-х, а нечто прямо противоположное, почему и появляются – на фоне тогдашнего жесточайшего прогрессизма – в романе и Сатана, и авторская версия Евангелия. Есть такое модное слово – апроприация. Это несправедливое заимствование, когда человек, не имеющий на какое-то явление моральных прав, пытается тем не менее забрать его себе, выступить от лица тех, к кому он отношения не имеет.
Так вот, локшинско-продюсерский «Мастер» – это типичная апроприация, когда Берлиозы с Латунскими присвоили написанную буквально против них книгу и сняли по ней кино, используя ее так, как им выгодно. Булгаков, переделанный с точки зрения Берлиоза, – это ли не самое изощренное издевательство над памятью автора?
И если можно назвать эту ловкость враждебного выворачивания творческой удачей – товарища режиссера можно поздравить. И постараться как можно скорее об этом изделии позабыть.
