Дома снести, людей переселить: Как архитекторы боролись с эпидемиями
Прообраз коммунарской больницы в «Игре престолов»
В Средние века эпидемии пытались остановить, как правило, четырьмя способами разной степени эффективности: очищающими желудок травами, кровопусканием, а также закрытием городов и крестными ходами, которые, судя по новостям, используются в борьбе с вирусами и сегодня. Главные средства чередовались, однако все равно оставались незаменимыми даже в борьбе с бубонной чумой. Впервые привлечь архитекторов к борьбе с эпидемиями решили в Новое время.
«Черная смерть» 1346—1353 годов, которая сократила население мира на десятки миллионов человек, оказалась настолько сильной, что ее отголоски вспыхивали в разных частях Европы и в XV веке. Именно тогда венецианцы, потерявшие в пандемию по разным оценкам от 30 до 75% населения, впервые начали изолировать больных в отдельных помещениях. Для этой цели был выделен Лазаретто — небольшой остров в лагуне Адриатического моря площадью 27 тыс. кв.м. Для организации строгого карантина на нем зодчим приказали спроектировать бараки, а заодно укрепления под артиллерийский гарнизон. Аналогичные крепости появились и в других частях Средиземноморья, на Крите и Мальте, один из комплексов сохранился в хорватском Дубровнике.
Здание на каменистом берегу города проектировалось так, что с одной стороны его окружало море, а с другой стороны карантин держали высокие стены. Бараки, обнесенные по периметру и разделенные узкими проходами с обязательной смотровой башней, скорее напоминали тюрьму, чем госпиталь. Но на деле комплекс зданий выполнял ту же функцию, что и больница в московской Коммунарке — принимал на карантин приезжающих из-за рубежа, лечил больных и следил за теми, кто с ними контактировал. После эпидемий доступ в лазарет прерывался. Сейчас комплекс в Дубровнике популярен среди туристов, так как стал одной из декораций Королевской гавани в «Игре престолов».
Полная перестройка Парижа
Несмотря на Великую французскую революции, гуманизацию законодательства и последующее развитие науки и техники, Париж XIX века оставался по-настоящему средневековым городом. Большинство жителей уже не испытывали недостатка в питьевой воде, которая стала бесплатной, старые улицы и площади горели тусклым масляным освещением, в воздух поднимались воздушные шары, а в 1855 году на всемирной выставке в Париже планировали продемонстрировать новые электроприборы, — но при этом в городе ощущался флер антисанитарии: помои выливались прямо из окон в канавы, которые скрадывали часть и без того узких улиц. Об их ширине, близкой к размерам тесной восточной подворотни, говорит профессор Университета Пенсильвании Джоан Дежан, ссылающийся на труды управляющего парижскими зданиями в XVII веке Николя Деламара. По подсчетам Деламара, средняя ширина улиц Парижа составляла тогда 30-32 фута, то есть 914-975 сантиметров. Часть улиц чуть расширили в 1670-х, пишет Дежан, но учитывая, что большая часть планировки города оставалась нетронутой до Османа, улиц меньше метра в Париже было множество и в XIX веке. К близко стоящим домам стоит добавить и поведение парижан — в сочинении 1837 года «Парижские письма виконта де Лоне» говорится, что по обеим сторонам улиц шла торговля, в шаге от импровизированных лавок жгли мусор, между рядами попрошайничали нищие, а вместо стен прохожий натыкался на развешанные мясные туши, предназначенные на продажу. Разумеется, такой город был раем для инфекций, одна из них — вторая холерная пандемия — унесла в 1830-х жизни 18 402 человек (данные: монография А.И. Метелкин «История эпидемии в России», 1960 г.).
Перед тем как назначить префектом департамента Сена барона Османа, Наполеон III в буквальном смысле слова подготовил для него почву — он издал указ об экспроприации земель под нужды города, тем самым освободив градостроителя от судебных прений с собственниками и выплат за ликвидированное имущество. Все началось с точечных проектов — например, расчистки одной из самых длинных улиц, Риволи, — позже точечная перестройка переросла в массовый снос и полную реновацию центральной части города. Новые широкие дороги прокладывались по прямой, как позже московский Новый Арбат, все, что входило в границы новых улиц, без промедления сносилось и разбиралось. Процесс затянулся на десятилетия и все это время шокировал парижан. Если ранее широкой считалась улица в пять метров, то при Османе строятся бульвары шириной 13 метров (Елисейские поля) и даже шире. Хаотично застроенный остров Сите, где во время вспышки холеры погибло 5% населения, был перестроен практически полностью.
В историографии распространено мнение, что широкими улицами барон боролся с потенциальными вспышками гражданского недовольства — на новых бульварах было гораздо сложнее разбивать баррикады. Однако медицинская статистика подтверждает правильный выбор префекта — окончательно османизация завершилась после смерти барона в 1891 году, а последняя эпидемия холеры настигла Париж в 1892-ом. Сегодня центр Парижа можно считать памятником противоэпидемиологической архитектуры.
Запустить в дома солнце и ветер
Молодое Советское государство складывалось в сложных условиях войны и двух мировых эпидемий: испанки и тифа, и если испанский грипп почти не тронул население бывшей империи — погибло всего 0,3% граждан, — то тиф, по оценкам историков, унес с 1917 по 1921 год около 3 млн жизней. Государство требовало притока населения для восстановления промышленности, однако в стране сложилась обратная ситуация — население городов заметно редело. В истории страны началась крупнейшая дезурбанизация. «Развал городского хозяйства, голод и эпидемии вызвали необычный для промышленной страны градостроительный феномен — резкое сокращение городского населения (1917 г. -20 млн. человек, 1920 - 16 млн. человек). Процесс урбанизации был не только прерван, но и отброшен на десятилетие назад. При этом особенно значительно сократилось население крупных городов — так, количество жителей Москвы за пять лет сократилось почти в два раза (в 1915 г. - 1 983 716 жителей, в 1920 г. - 1 027 336)», приводит данные Селим Хан-Магомедов в книге «Архитектура советского авангарда».
С этим положением надо было срочно что-то делать. Самое простое — создать новые комфортные условия проживания в Москве, которые привлекут тех, кто живет в деревне или уехал туда за лучше жизнью. Выбор специалистов для решения проблемы был очевиден. И это дело взяли на себя архитекторы.
— Эпидемии Средневековья и Нового времени — это скученность и грязь в городах, — говорит архитектор Алексей Гинзбург. — А новое советское искусство отталкивалось от уклада новой жизни, формирующегося индустриального общества. Соответственно — начиная с проектирования квартир и заканчивая проектированием поселков и созданием генеральных планов городов, использовались не только принципы комфорта, но и принципы санитарных норм — они стали 100-процентным требованием к жилью.
По словам Гинзбурга, в перечень «санитарного минимума» при проектировании вошли: сквозное проветривание, наличие в домах отдельных хозяйственных помещений, организация вывоза отходов, ощутимые расстояния между строениями, ориентация домов на инсоляцию (чтобы в окна чаще попадало солнце). Все эти факторы не были нацелены буквально против эпидемий, но имели целью защиту здоровья населения, подчеркивает архитектор.
Позже к этим нормам добавились мусоропроводы, встроенные в квартиры, которые стали появляться в сталинских домах, а в девяностые принесли немало дискомфорта, связанного с запахом и тараканами, их жителям.
Но в 1920-е о мусоропроводах не задумывались. Один первых советских проектов, полностью отвечающих новым потребностям, — Дом Наркомфина на Новинском бульваре в Москве, построенный под руководством Моисея Гинзбурга. Дом имел большие палубные окна, которые обеспечивали хорошую инсоляцию, даже самые маленькие квартиры — ячейки F — выходили окнами на две стороны, что обеспечивало сквозное проветривание, о которым сейчас говорят как об одной из главных противоэпидемиологических мер. На крыше здания был спроектирован солярий, а рядом находился корпус со спортзалом.
— Это сейчас в каждом дворе есть тренажеры, а в то время спортивная площадка во дворе была редкостью, — отмечает внук архитектора Алексей Гинзбург.
Конструктивистские дома по схожему принципу строились во многих городах. Позже в стране начали развиваться противоэпидемиологические требования — строительные нормы и правила, регламентирующие нормы естественного освещения, вентиляции и подачи воды в дома, были выпущены Государственным комитетом Совета министров СССР по делам строительства в 1954 году; архитекторам нельзя было от них отступать. Еще позже жителей бараков стали переселять в хрущевки, построенные по новым санитарным принципам. А сквозное проветривание, примененное в доме Наркомфина, рекомендовано Депздравом во избежание попадания вируса через вентиляцию и сегодня.
Стройки последней пандемии
Когда эпидемия коронавируса еще казалась далекой для многих стран, мир облетела новость о построенной за несколько дней больницы в Китае. Архитекторы тогда не могли медлить, и поэтому решили собирать новое здание блоками, как лего, — каждый клинический блок состоит примерно из 10 сборных конструкций, их можно надстраивать, разбирать и перемещать с места на место за рекордно малое время. На многочисленных фотографиях больница в Ухане больше напоминает блоки-вагончики для строителей, но именно такая конструкция позволяла действовать быстро и с оглядкой на будещее.
Более основательно решили действовать в Москве, где в последние дни, по данным оперативного штаба, количество зараженных увеличивается минимум на пару сотен человек в сутки. Быстровозводимый госпиталь для борьбы с пандемией решено строить в сельском поселении Вороновское — потому что поблизости нет крупных ЖК. Причем сантираная зона, установленная для сооружений такого типа, увеличена в 2,5 раза. Все канализационные стоки из больницы будут выводиться в автономные очистные сооружения, писал в своем блоге Сергей Собянин. На сайте Стройкомплекса сказано, что быстровозводимая больница сможет работать около 20 лет. Больницу обещают достроить в апреле, а пока единственное, чем можно помочь архитекторам, — самоизоляция.
