Куинджи наш. Почему кражи из музеев неизбежны
Крым под шубой
В прошлое воскресенье злоумышленник пришел на выставку Архипа Куинджи, где спокойно, на глазах у всех, снял со стены картину «Ай-Петри. Крым», а затем вышел с полотном из галереи. Смотрители спохватились, когда было уже поздно. Полиция приехала оперативно, но выяснилось, что ее вызвали по другому делу — из гардероба украли дорогую шубу, и стражи порядка прибыли составлять протокол по гардеробной краже. Это обстоятельство дало повод для шуток: когда картину по свежим следам обнаружили, люди стали интересоваться, когда же найдут меха (к слову — до сих пор не нашли).
Кража вызвала ажиотаж. Конспирологи-любители стали даже подозревать, что всю эту историю подстроили музейные работники.
Картина Куинджи снова на месте, теперь даже на более видном, потому что желающих ее увидеть стало уж больно много. В зале с полотном теперь просят не задерживаться во избежание столпотворения.
Выносимая легкость воровства
В 2006 году проверка Счетной палатой Государственного Эрмитажа выявила пропажу более 200 экспонатов, в основном икон и произведений декоративно-прикладного искусства XIX — XX веков. Когда на сайте Эрмитажа опубликовали список всего похищенного, в музей стали обращаться владельцы этих вещей. Они приобретали их в антикварных магазинах и ломбардах. Узнав, что владеют краденым, люди поспешили избавиться от криминала: аноним оставил две иконы и позолоченную сухарницу в камере хранения Московского вокзала, неизвестные подбросили ряд артефактов к дверям питерского ГУВД.
Выяснилось, что из музейных запасов выносила ценности хранитель фонда. Общий ущерб от ее действий в итоге составил почти $300 тыс.
Вслед за этим началась масштабная проверка, затронувшая 1600 музеев по всей стране. Она выявила, что 90% из них не могут защититься от краж. Большинство находится в бедственном финансовом положении, к тому же часть из них размещаются в исторических памятниках — железную дверь взамен обычной не поставишь по регламенту. Музейщики стараются решить проблемы с помощь сигнализации. Но это не панацея.
В 2001 году воры забрали из Челябинской областной картинной галереи пару ранних работ все того же Архипа Куинджи: «Вечерний закат» и «Развалины в степи». Они выдавили оконное стекло на первом этаже и мгновенно провернули задуманное - когда через две минуты прибыла милиция, ни воров, ни картин уже не было. Найти похищенное до сих пор не удалось. Окна музея выходят на улицу, наличие сторожа штатное расписание не предполагало. Можно было бы списать успех грабителей на провинциальность и бедность их жертвы, однако такое происходит и с флагманскими музеями России.
В 1999 году вооруженные грабители, проникнув на территорию Русского музея в Петербурге, разбили оконное стекло и, забравшись в здание, вынесли оттуда два произведения Василия Перова — «Гитарист-бобыль» и эскиз к картине «Тройка». Как и в Челябинске, воры скрылись быстрее, чем нагрянула милиция, но с Перовым сыщикам повезло больше, чем с Куинджи – картины и грабителей нашли спустя полгода.
Искусство статистики
Данные о сохранности художественного наследия в российских музеях достаточно противоречивы. С одной стороны, согласно отчетам МВД, за период с 1994 по 2009 годы было украдено и вывезено за рубеж искусства почти на миллиард долларов. При этом ежегодный мировой оборот черного арт-рынка оценивается экспертами в $6 млрд.
Проверка, начатая в 2006 году после истории в Эрмитаже, обнаружила в музейных фондах страны 50 тысяч недостач и порядка 150 тысяч неучтенных предметов.
По словам эксперта, при всем несовершенстве музейной охраны, из действующих церквей или частных коллекций по статистике крадут в десятки раз чаще, чем из фондов музеев.
Страховая безответственность
Почему же так часто крадут картины именно на выставках? Согласно российским законам, музеи должны обязательно страховать выездные выставки, но страхование зачастую производится по формуле «от гвоздя до гвоздя» - то есть от момента отправления произведений в другой музей до момента доставки и распаковки и временного хранения (без доступа посетителей). Предполагается, что сам момент экспонирования достаточно безопасен для произведений. Это допущение, скорее всего, связано с экономией, - что касается постоянных экспозиций, то они не страхуются вовсе. К примеру, «Иван Грозный», поврежденный прошлым летом, не был застрахован, и восстанавливать его Третьяковка будет за свой счет.
Порой музейщики не страхуют свои ценности, даже если те покидают пределы места хранения. Когда в 2010 году случился пожар в реставрационном Центре Грабаря, общий ущерб составил $3 млн, сгорели десятки предметов искусства из разных музеев страны. В частности, серьезно пострадал портрет Александра 1 кисти Джорджа Доу из фондов Оружейной палаты. Его не до конца восстановили до сих пор. Застрахована картина не была (впрочем, как и большинство из других вещей, находившихся в мастерских в момент пожара). Как рассказала заместитель гендиректора Центр реставрации им. Грабаря Ольга Темерина, портрет реставраторы восстанавливают за свой счет. Что же касается собственных выставок, которые организует Центр Грабаря, то на время их проведения вещи обязательно страхуются.
Музейщики обращаются за страховыми полисами на основании письма Минкульта от 14 мая 2016 г. № 165-01-39-ВА. Согласно ему, период экспонирования включается в страховку лишь в исключительных случаях. Когда «Ай-Петри. Крым» украли, была названа оценочная стоимость картины - около $1 млн, но чем-то исключительным для страхователей полотно не оказалось. При этом, даже если бы украденное полотно Куинджи было бы застраховано на время выставки, и страховой случай произошел бы, денег за «Ай-Петри. Крым» музейщики получили бы куда меньше, чем $1 млн: страховую стоимость картины определили почти в 6 раз ниже ее рыночной цены — в 12 млн рублей, или $180 тыс., видимо, из соображений экономии.
По словам начальника отдела страхования культурных ценностей компании «АльфаСтрахование» Андрея Кучи, в том случае, если бы картину Куинджи не нашли так скоро, Русский музей, из которого и приехало в Москву полотно, должен был бы предоставить в страховую копии документов об обращении в полицию, Минкультуры и ФСБ, постановление о возбуждении производства по делу, а также копии документов со стороны музея об установлении размера страховой стоимости произведения. Затем в срок до 21 дня пострадавший получил бы сумму страховки. К слову, если картина затем была бы найдена, ее должна была забрать себе страховая компания. Однако владелец имеет первоочередное право выкупа произведения за страховую сумму. Но с такого рода ситуациями страховщикам сталкиваться практически не приходится.
Самым известным страховым случаем, связанным с предметами искусства, стало повреждение полотна Рембрандта «Портрет пожилой женщины» из Пушкинского музея в 2001 году во время поездки картины в США. Застраховал картину «Ингосстрах», перестраховав часть рисков через брокера «Марш» в синдикатах Lloyds. Страховая сумма составляла $12 млн. В ходе транспортировки картина была повреждена. Выплата со стороны Ингосстраха составила $120 тыс., $1 млн. заплатили Пушкинскому музею Lloyds и Marsh. «Когда наступил страховой случай, ввиду особой культурной ценности экспоната, были привлечены ведущие западные эксперты, которые и определяли ущерб картины, нанесенный вследствие страхового случая», - рассказывает Мирко Мудринич, начальник отдела страхования выставочных и ценных грузов компании «Ингосстрах».
В ходе установления точной суммы, которую должны были выплатить страховщики, у сторон возникли разногласия, а выплаты компенсации Пушкинский ждал почти два года. В страховом договоре было прописано, что музею должны компенсировать не только реставрацию, но и падение рыночной стоимости работы в результате ее повреждения. Стороны не сошлись, насколько подешевел шедевр. Эксперт, приглашенный музеем, определил удешевление в 15%, что не воодушевило страховщиков. Они нашли другого специалиста, который озвучил 5% дисконт, но тут уже возмутился музей. В итоге третий эксперт назвал компромиссный вариант с 10-процентным удешевлением, на чем стороны и сошлись.
Что же до Третьяковки с выставкой Куинджи, то они в результате кражи точно не проиграли, судя по очередям. А каким будет аншлаг, когда после реставрации в залы вернется репинский «Иван Грозный», и представить сложно.
