«Оставаться самим собой»
РОДОМ ИЗ ДЕТСТВА
«Мои воспоминания о детстве – бесконечная дорога недалеко от дома, лошадь с телегой, на которой любил кататься. Когда появились первые автомобили, мы, ребятишки, завороженно смотрели на них как на что-то фантастическое. С не меньшим восторгом наблюдали и за пролетавшими в небе дирижаблями. А уж когда однажды над деревней закружил восьмимоторный самолет «Максим Горький», я, пытаясь получше разглядеть его из окна нашего дома, разбил головой стекло и вывалился на завалинку, – рассказывает Виктор Михайлович. – Впрочем, в 30-е годы мы удивлялись всему, что сейчас уже давно ни на кого не производит впечатление».
Деревня Митино, в которой жил Виктор Будаев, существует и поныне. Она находится в Подмосковье, недалеко от Павловского Посада. «Мама вышла замуж за отца по рекомендации. Он был счетоводом – уважаемым человеком, а мама даже грамоты не знала. Папа был старше ее на 15 лет, отец пятерых детей, вдовец, один воспитывал малышей. Они повенчались в 1921 году и прожили долгую и счастливую жизнь. Родили еще пятерых ребятишек. А 1 марта 1930 года появился на свет я – восьмым по счету», – вспоминает Виктор Михайлович.
НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ
«Вся наша семья работала в колхозе, который с годами превратился в крепкое хозяйство, и жизнь крестьян стала налаживаться. Были построены новые скотные дворы, амбары, магазин, организовали зал-читальню, детский сад. К нам даже артисты из Москвы приезжали, а колхозники ездили в столицу на экскурсии. В 1937-м отец построил новый дом, в этот же год я поступил в начальную школу. С отличием отучился в первых четырех классах. Строил планы на будущее, но началась война, а в пятом классе после первой четверти нас освободили от занятий на неопределенное время. Осень 1941-го как-то быстро перешла в зиму. Каждый день кого-то из деревни провожали на фронт. Женщины плакали. Мужских рук не хватало. Тогда начали привлекать нас, малолеток», – продолжает свой рассказ Будаев.
В 12 лет Виктор стал пастухом деревенского стада. Хочешь не хочешь, целый день на улице – и в холод, и в жару, и в дождь. Но из-за дождливой весны и дырявой обуви так застудил ноги, что болел с перерывами до конца года. Выздоровев, поступил работать в колхоз. Как несовершеннолетнему, ему определили обязательную выработку 150 трудодней в году, тогда как взрослые должны были вырабатывать не меньше 300. «Но, по сути, мы работали каждый день. Выходных почти не было, особых поблажек – тоже. Я научился ходить и с сохой, и с бороной, и с плугом, косил наравне со взрослыми траву. И уже через год стал полноправным колхозником, имея показатели по трудодням лучше, чем у многих взрослых», – вспоминает ветеран. Осенью Виктор даже установил рекорд, собрав 220 центнеров картошки с гектара.
Понимая, что после войны он в колхозе не останется, в том же году захотел поступить в ремесленное училище, но мать, жалея сына, не отпустила. Правда, один из родных братьев уехал учиться в город, но быстро сбежал – кормили очень плохо.
В общем, изменений в жизни Виктора не произошло. C 14 лет за колхозными мальчишками закрепляли лошадь, вот и он зимой начал возить торф и дрова. Кроме того, в деревне была повсеместно организована надомная работа. В мирное время мама с сестрами, которым он помогал, занимались плетением и обвязкой кистей известных павлопосадских платков. Но в войну надобность в них отпала. Фабрики начали выпускать телогрейки, ватные брюки, нательное солдатское белье, двупалые рукавицы. Виктор вместе с матерью и сестрами сел за швейную машинку. Точнее, занялся раскройкой ткани и раскаткой ватина, которым простегивали зимнюю одежду. «Трудились после основной работы в колхозе и в выходные. Спать хотелось ужасно, но мы знали, что помогали солдатам на фронте, и работали, работали… Впрочем, мы не жаловались. Поэтому самой дорогой наградой для меня остается медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», –
говорит Виктор Михайлович.
УЧЕНИЕ С УВЛЕЧЕНИЕМ
В Москву Виктор приехал в 17 лет – в 1947-м – и поступил в ФЗО № 54 при Мраморном заводе № 8 Метростроя, который располагался на месте сталинской высотки – гостиницы «Украина». В те годы здесь изготавливали из природного камня различные изделия и элементы облицовки для активно строящихся станций метро, в первую очередь для Кольцевой линии.
«Я, вообще-то, хотел стать плотником. Профессия известная, да и я в ней неплохо разбирался. Но группа для занятий была уже набрана, тогда меня направили к мраморщикам, о чем я потом нисколько не пожалел, – говорит ветеран. – Нас обучали настоящие профессионалы, в числе которых были выпускники Строгановского училища. Они виртуозно работали с камнем. Учили с помощью зубила и киянки вырубать из заготовок карнизы, кронштейны, капители. Настилать наборные каменные полы, подрубать камень по форме и крепить его на стенах. Мы тренировались – изготавливали каннелюрные колонны.
К тому же старший мастер добился того, чтобы за готовую продукцию нам начисляли от 150 до почти 300 рублей в месяц. Для меня это были большие деньги, я даже смог помогать семье. А первой моей самостоятельной работой был кубок, который я вырубил из белого мрамора. Правда, так и не успел сделать к нему ручки, зато выпустился специалистом 5-го разряда!»
КАПЛЯ КАМЕНЬ ТОЧИТ
Настоящая работа камнерезом началась для Виктора на станции «Киевская» Филевской линии метро. Как лучший учащийся ФЗО, он был назначен звеньевым и с тремя товарищами переделывал покрытие платформы, выкладывая новое из нескольких видов натурального камня. Облицовывал заново мрамором колонны. Уже тогда заработок Виктора составлял 1200–1500 рублей в месяц – он чувствовал себя богатеем.
А потом повзрослевший молодой человек стал солдатом-срочником, отслужив три года и три месяца в Германии. После армии, в 1953-м, Виктор вернулся в контору спецработ на Метрострой, где его ждали и радостно встретили. И один за другим пошла череда объектов. Доделывали красивые станционные скамейки из мрамора перед сдачей метро «Краснопресненская». Ему довелось облицовывать стилобат и украшать магазин строящейся высотки на Котельнической. Занимался он стилобатом Библиотеки имени Ленина. А в процессе облицовки станции «Добрынинская» (в ту пору – «Серпуховская») достиг рекордной производительности – 7 кв. метров за смену. Виктор заинтересовался таким непростым делом, как облицовка арок. Опытные мраморщики научили его сортировать камни, ориентируясь на расцветки. Показали, как устанавливать их по стрелке и, обрубая лишние сантиметры, «замыкать» арочный проем. Потом были арки на «Павелецкой».
Занимался облицовкой станции «Ботанический сад» (сейчас «Проспект Мира»). Довелось в ходе реконструкции украшать архитектурными элементами из мрамора интерьеры ресторана «Прага». Очень сложным в работе, по воспоминанию Виктора Михайловича, был строящийся «Детский мир» на Лубянке. Бригаде метростроителя, участника Великой Отечественной войны Леонтия Слабоденюка, в состав которой вместе с Виктором входили девять камнерезов, поручили облицовку фасада здания плитами из гранита и изготовление арок в проемах между огромными окнами-витражами.
«Но самих рам еще не было – не изготовили, – говорит Будаев, – и нам, как и другим бригадам, пришлось выдерживать ширину проема под них. Однако не у всех получалось свести обе стороны арочных камней, чтобы смонтировать замковый камень. Не справлялись даже опытные мастера». Тогда Виктор придумал шаблоны из листовой стали, обхватывающие камни с двух сторон. В итоге бригада совершила невозможное – выполнила 80% всего объема работ. И при этом внедрила еще одну идею Виктора, которая значительно упростила монтаж и позволяла вместо множества винтов при креплении облицовочного камня использовать шпильки, вворачивавшиеся в отверстия в ребре тюбинга. По такому случаю проектная организация «Метрогипротранс» даже внесла изменения в проект, а метод Будаева используется по сей день.
СЕМЕЙНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Впрочем, Виктор тратил время не только на работу. За это время он успел жениться. Познакомился с привлекательной девушкой Сашей, работавшей на гардинно-тюлевой фабрике имени Тельмана. Его избранница была родом из Смоленской области. Деревня, где она жила, во время войны несколько раз переходила из рук в руки. Отступая, немцы сожгли все уцелевшие дома, ее жители обитали в землянках. Маленькую девочку, у которой мама и бабушка умерли в первый год войны, председатель колхоза отдал на воспитание одинокой пожилой женщине. Денег у них не было, поэтому Саше нередко приходилось побираться по деревням. И лишь в 1946-м ее смог отыскать отец после демобилизации, вместе с ним они потом переехали к его дяде в подмосковный совхоз «Первомайский». До 1960 года Виктор с женой жили в метростроевском бараке на Извозной улице. В комнате вместе с ними за ширмами обитали еще три семьи. А в 1960-м получили однокомнатную квартиру недалеко от метро «Аэропорт». Годом раньше у них родилась дочь Наташа.
РАБОТА НАВСЕГДА
Виктор удивительно грамотно распоряжался своей судьбой. В 1955–1956 годах он окончил вечернюю школу, на следующий год поступил на вечернее отделение Московского техникума транспортного строительства, который после пяти лет обучения окончил с красным дипломом. Будаев начал быстро продвигаться по служебной лестнице, став вскоре начальником смены, а затем и начальником участка. За два года до окончания техникума Виктора и еще троих гранитчиков – мастеров высшей квалификации – Метрострой отрядил на облицовку строящегося Кремлевского Дворца съездов, для отделки которого поставлялись дорогостоящие материалы, в том числе редкие породы камня. Многовенчиковые колонны в гардеробной из белоснежного мрамора Коелга, банкетки и элементы интерьера из узорчатого туфа в просмотровом зале, ромбы из красного карбахтинского гранита на верхушке главного фасада – все это работа их бригады. Став начальником участка, Виктор Михайлович руководил всеми видами отделочных работ. Так, станция «Шаболовская» была построена в 1962 году в составе участка «Октябрьская» –
«Новые Черемушки», но из-за сложных геологических условий и ожидаемо низкого пассажиропотока открылась лишь осенью 1980-го. Перед вводом в строй подразделению Будаева пришлось заниматься отделкой станции.
И если полы на платформе укладывали в течение рабочей смены, то путевые стены и свод пришлось облицовывать ночами, пользуясь только двухчасовыми окнами из-за проходящих мимо платформы поездов. В два часа ночи электрическое напряжение отключалось, а в пятом часу следы работ должны быть убраны, тогда напряжение вновь подавалось. Поэтому монтаж алюминиевых элементов потолка стали вести с середины путевых тоннелей сразу четыре подразделения специалистов в разных направлениях. Но за ночь успевали лишь небольшой объем работ. Виктор Михайлович был недоволен – негоже тащиться такими темпами! Однако иначе не получалось. Неподъемные детали было сложно крепить к тюбингам, чтобы затем монтировать к ним направляющие для облицовочного алюминия.
В итоге он все продумал и предложил монтировать элементы арки, распилив их на «сухарики» – более мелкие кусочки. А для ускорения процесса монтажа распорядился на платформе собрать каркас – копию потолка. Вот на этом шаблоне слесари к ночи успевали подогнать и подготовить звенья конструкции. Таким образом монтажные работы ускорились в четыре раза.
Рацпредложения начальник участка Будаев внедрял и на «Цветном бульваре», и на весьма непростой в отделке «Горьковской» (теперь «Тверская»). Работы выполняли специалисты, стоя на коленях на тюбингах тоннеля, так как расстояние до потолка было всего метр сорок. А под ними с грохотом проносились поезда…
На «Чеховской» впервые в московском метро монтировал стеклопластиковый зонт (обшивку из стеклопластиковых элементов, не требующую отделочных работ. – «МП»). Там проектировщики разработали немыслимо сложные крепления, к тому же очень тяжелые. Желание исправить их ошибку будоражило Виктора Михайловича, он по ночам работал над чертежами – искал выход из ситуации. В итоге придумал, как изменить систему крепежа. Разработал ее в деталях. Собрался консилиум из архитекторов, инженеров-конструкторов и в итоге признал его идею оптимальной, а «Метрогипротранс» доработал и ввел в проект новое крепление, которое к тому же позволило сэкономить 40 тонн металла.
ЖИТЬ ТОЛЬКО ТАК
По словам Виктора Михайловича, он никогда не отклонялся от своих принципов работы, даже если начальство было недовольно. И в итоге почти всегда оказывался прав. За это его в Метрострое уважали. Он никогда не брался за работу с бухты-барахты, как бы его ни торопили, а лишь предварительно изучив проект, чтобы быть готовым ответить на любой вопрос штукатуров, гранитчиков, слесарей. Спать не будет, пока не разберется во всех тонкостях. И всегда согласовывал работу отделочников с начальниками участков, механиками, сменными мастерами, маркшейдерами. Разрабатывал с ними план работ на неделю, чтобы подводка тепла, воды, телефонов была завершена до начала отделки. Это, по его словам, помогало в достижении согласованности работы всех подразделений. Зато ему никогда не приходилось из-за своих или чужих просчетов переделывать выполненную работу.
За всю свою метростроевскую трудовую жизнь, а это почти полвека, Виктор Михайлович принял участие в полной или частичной отделке 43 московских станций метро (лично возглавлял архитектурно-отделочные работы на 16 из них, в том числе центральных), а также 15 подземных переходов, трех детских садов и 15 жилых домов, где в должности начальника участка без отдыха бегал по этажам, отслеживая качество выполнения работ. Кроме того, реставрировал Дворец культуры ЗИЛ – огромный объект с множеством мраморных элементов. Участвовал в реконструкции Гостиного Двора и облицовке одноименной станции метро, а также станций «Черная речка» и «Обухово» в Ленинграде. На ВДНХ работал над отделкой павильонов «Грузия», «Азербайджан», «Армения», «Космос». Трудился в Кремле.
«Тяготы детства и военных лет, неустроенность быта по молодости помогали мне спокойно переживать производственные трудности. Они есть у всех. Нужно просто стараться работать, шевелить мозгами, выполняя как можно ответственнее порученное дело, и оставаться самим собой. И при этом не обижать людей, если они случайно сделали что-то неправильно из-за отсутствия знаний или опыта, обязательно помочь им в ошибках разобраться. И тогда все будет хорошо», – улыбается Виктор Михайлович.
Поэтому и отношение к нему бывших начальников и подчиненных до сих пор самое доброе.
