«Я всегда говорил, что надо не только кланяться»

Игорь Воскресенский. Фото: duma.mos.ru

Гостем «Московской перспективы» стал заслуженный архитектор РФ, академик Российской академии художеств, глава Комиссии по монументальному искусству при Мосгордуме Игорь Воскресенский.

Шпага Сервантеса

– Игорь Николаевич, почему вы выбрали архитектуру своей профессией?

– Мой дед был строителем, отец – врачом, а мама – проектировщиком. Она работала в проектном институте, а я ходил туда на утренники и на табуретке в матроске читал стихи. А мечтал стать проектировщиком мостов. Однако судьба распорядилась по-другому. Моим соседом по парте был сын академика архитектуры, он меня и «переманил». Я готовился полгода и поступил в институт. Первое время было тяжело, одни тройки, но уже к третьему курсу выровнялся, стал учиться на отлично. После окончания учебы мне предложили остаться в аспирантуре, но больше привлекала проектная работа. Меня пригласили в мастерскую «Моспроекта-4». На тот момент это была ведущая мастерская, там создавали уникальные объекты, такие, например, как реконструкция сада «Эрмитаж», санаторий «Приморье» в Сочи, объекты Олимпиады-80.

В 1980 году я был уже начальником управления благоустройства (сейчас это Москомархитектура), все оформление Олимпиады проходило через меня, начиная от пиктограмм и заканчивая монументами. Тогда еще в нашей стране не было ни знаков, ни логотипов – все это было практически впервые, а тут еще и в таком масштабе.

Через пять лет в Москве начался фестиваль молодежи и студентов, тогда-то и появились мои скульптуры. Одна из первых работ – памятник Сервантесу в парке Дружбы. Мадрид подарил Москве скульптуру Сервантеса, а я делал постамент и благоустройство. Это был мой первый памятник, мне и сегодня не стыдно на него смотреть. Памятник пользуется популярностью, молодежь после выпускных вечеров считает своим долгом оторвать у монумента шпагу. Уже пять шпаг Сервантеса поменяли, а ее копия хранится в департаменте культурного наследия, чтобы в случае чего оперативно заменить.

– Вы ведь были главным художником Москвы?

– Да, сейчас такой должности уже нет. Мы работали над программой «Мой двор, мой подъезд», а к 2010 году я понял, что общественные пространства резко отстают от внутридворовых территорий, и мы начали разрабатывать генеральную схему комплексного благоустройства Москвы. В него входило озеленение, светоцветовые решения. Тогда в столице впервые взялись подсвечивать улицы целиком – проспект Мира, Садовое кольцо, первые пешеходные зоны. Я занимался этим до 2013 года, после этого был председателем Комиссии Общественной палаты первого созыва Москвы, возглавлял Комиссию по градостроительной политике и транспортной связи. Потом мне предложили возглавить Комиссию по монументальному искусству в Мосгордуме.

Монументальные аргументы

– С какого времени вы работаете в комиссии? Каковы ее особенности?

– Я занимаю этот пост с 2015 года. Это единственная комиссия, в состав которой входят не депутаты – у нас там москвоведы, поэты, художники, архитекторы, скульпторы, всего 17 человек.

С работой Комиссии по монументальному искусству я был знаком еще до того, как возглавил ее. Но только став председателем, понял, насколько это непросто. Ведь здесь сталкиваются многочисленные интересы. Казалось бы, что сложного в том, чтобы поставить в Москве памятник? А на самом деле это огромная работа. Большую роль играют место установки монумента, качество произведения, сам персонаж или события, которые могут восприниматься неоднозначно. Особую роль играет мнение местных жителей – далеко не всегда они хотят видеть памятник рядом со своим домом. А если это все-таки происходит, то всегда есть противоборствующая сторона. Так вышло с памятником Михаилу Булгакову на Патриарших прудах. Сам монумент представляет собой скамейку, на одной части которой сидит Михаил Афанасьевич, а вторая часть поломана – на нее сесть невозможно. Эта интересная идея принадлежит скульптору Александру Рукавишникову. Однако решение скульптурной группы, как и ее место, до сих пор вызывают ожесточенные споры у жителей Патриарших. Часть населения и депутатов хотят установить памятник писателю, а другая выступает против.

– Как они объясняют свою позицию?

– Причины называют разные. Например, некоторые считают, что Булгаков был наркоманом и сатанистом, а Патриаршие пруды – святое место, где были расположены храмы. Позиция другой стороны состоит в том, что писатель является классиком нашей литературы, а его произведения тесно связаны с Патриаршими прудами, там он жил и работал.

– Чьи же аргументы перевешивают?

– Пока что монумент на Патриарших прудах не установлен, он лишь изготовлен в бронзе и ждет окончания процесса согласования. Кстати, подобные дискуссии вызывал и памятник Александру Солженицыну. Да что там говорить – были возражения даже насчет установки монумента поэту Николаю Некрасову на территории его усадьбы в Москве.

Сейчас большие споры ведутся вокруг установки памятника Каро Алабяну, бывшему главному архитектору Москвы, автору Театра Советской армии.

– Логично предположить, что устанавливать монумент надо на улице Алабяна?

– Конечно, но тем не менее два места на этой улице уже были отвергнуты. Сперва справедливо возразили местные жители – там, где планировалось установить памятник, раньше находилось кладбище. Начали искать другое место, и теперь уже была недовольна Москомархитектура, потому что в подобранной зоне планировалось расширять движение транспорта. Только с третьей попытки удалось найти и согласовать место установки. Но даже после этого нашлись недовольные, хотя решение было уже утверждено Мосгордумой.

– А что произошло с памятником Сергею Бодрову-младшему?

– Произведение, которое нам показали, не прошло художественный совет. Сергей Бодров-младший там изображен в камуфляже, как герой фильма. У экспертов возникли сомнения, надо ли героизировать персонажа кинофильма «бандитской эпохи». На заседании автору высказали ряд замечаний, и если он доведет работу до качественного звучания, никаких возражений не возникнет.

К сожалению, часто бывает так, что история не получает продолжения. Так было с Владимиром Гиляровским. Общественность захотела установить монумент писателю, но до сих пор мы не получили финансового подтверждения. Это обязательная процедура – мало просто сообщить, что ты хочешь установить в Москве памятник, нужно еще и подтвердить, что у тебя есть на это средства.

– То есть доказать наличие денег?

– Именно. Во времена СССР у застройщиков была обязанность – 0,3% от суммы строительства выделять на монументальное искусство. И кстати, ее до сих пор соблюдает метрополитен. Когда строился, к примеру, Музыкальный театр Сац или Уголок Дурова, там всегда делали мозаики, скульптуры. Сейчас почему-то это правило забыто. Ведь это ответственность инвесторов, их понимание того, что уникальность здания рождается из окружающей среды и художественных качеств.

– Как вы относитесь к произведениям, которые не изображают известных деятелей, а просто создают настроение?

– Я всегда говорил, что надо не только кланяться, класть цветы и плакать, – город живет разными эмоциями. Но на любое произведение должен быть заказчик. Патриотизм и дань памяти предкам находят отклик у спонсоров, а игровые и шутливые формы – не всегда. Был у нас, к примеру, памятник сырку «Дружба», но его убрали – на площади начались работы по благоустройству. Таких произведений в Москве, к сожалению, не так много.

Пострадал из-за Высоцкого

– Давайте поговорим о ваших работах. Памятник князю Владимиру – знаковый монумент, изготовленный с вашим участием и поставленный на Боровицкой площади в Москве.
С его установкой связана непростая история?

– Началось все с выбора места – первоначально памятник хотели установить на Воробьевых горах, но от этой идеи отказались. На тот момент уже была выпущена проектная документация, заказан и сделан гранитный постамент. Новое место искали долго, на «Активном гражданине» голосовали, и в итоге выбрали Боровицкую площадь. Я в этом решении участия не принимал. Место действительно знаковое, но памятник могли бы установить и в Зарядье, и рядом с храмом Христа Спасителя – тоже не менее, а может, и более значимое место. Было мнение Архнадзора, что памятник на Боровицкой нивелирует значение Дома Пашкова, но сейчас стало очевидно, что вид не ухудшился.

– Над этим монументом вы работали вместе со скульптором Салаватом Щербаковым – у вас есть еще совместные работы?

– Да, с Салаватом Александровичем мы работали над памятником Александру I в Александровском саду. Судьба свела меня и с Александром Рукавишниковым, с ним мы сделали памятник Александру II у храма Христа Спасителя.

– Нулевой километр – также ваша совместная работа?

– Да, и это единственный знак в Москве, который расположен в земле, в мощении. Это очень популярное место, знак уже затерт наполовину, он был установлен в 1987 году, и скоро его придется реставрировать. У этого знака есть символика – по персидским миниатюрам он представляет собой райский сад. Это библейская легенда, я хотел бы видеть нашу страну таким же райским садом.

– Вы делали надгробие на могиле Владимира Высоцкого?

– Да, это тоже моя работа. Сейчас просто говорить об этом, а в то время из-за этого монумента мне пришлось уйти с должности начальника управления. Об этом памятнике было доложено председателю КГБ еще до того, как он возник, а уж когда увидели монумент в натуре… На одном из последних съездов партии партийная дама задала вопрос: «Почему он спеленут? Почему у него над головой нимб в виде гитары?» В то время мы даже предположить не могли, что Высоцкому будут воздвигать памятники, поэтому надгробие, может быть, чересчур поэтизировано… По сути, это и был памятник, хоть и на могиле. Тогда же мне мои коллеги объяснили, что лучше мне уйти с работы, пока не поздно. И мне пришлось оставить должность. Потом вернулся, спустя 20 лет.

Оазис в городе

– Вам нравится сегодняшняя Москва?

– Сегодня в Москве происходит очень много позитивных изменений. Мне нравится, что в городе наконец-то занялись общественными пространствами. Это безусловная заслуга современной политики. Раньше человек быстро бежал из общественного транспорта к себе домой, утром из дома так же бегом – на работу. А сегодня люди вышли на улицы, и это просто замечательно.

– Наше метро – своего рода подземный музей. Как в нем совместить требования безопасности и красоту?

– Это большая ответственность и профессионализм. Когда я был председателем художественного совета в Москомархитектуре, мы рассматривали проекты станций метро, и такой симбиоз – первое, на что обращали внимание. Второе – каждая станция должна иметь свое лицо. Начиная с исторических героев, которые «сопровождают» пассажиров, заканчивая названием. Конечно, сегодня в Московском метрополитене есть станции-музеи, которыми можно гордиться. Но я считаю, что нашим станциям не хватает «оазиса». Чтобы пассажиры проезжали не подземное царство, а ботанический сад. Растениеводство сегодня позволяет это сделать, мы знаем, что даже в пещерах, где почти нет света, растут мох и другая зелень. Я всегда предлагаю коллегам сделать хотя бы одну станцию в экологическом ключе. Ведь люди страдают без природного окружения.

О личном

– Расскажите о своей семье. Ваша супруга ведь тоже архитектор?

– Да, моя жена – архитектор, и ее отец тоже. Дети тоже архитекторы, уже в третьем поколении. Дочь Александра окончила МАрхИ, затем получила второе образование – по специализации ландшафтного архитектора. Сейчас преподает в академии, доцент, кандидат архитектуры. Одновременно занимает пост начальника ландшафтного отдела в парке «Зарядье». А сын исполнил мою мечту – проектирует мосты.

– Наверное, когда собираетесь вместе, только об архитектуре и говорите?

– Никогда! Мы же все переругаемся (смеется).

– И внуки есть?

– Четыре внука. У дочери два сына и у сына тоже двое мальчишек. Старшему 17 будет.

– Замечаете талант?

– Одного таланта недостаточно. Я встречал много талантливых людей, не реализовавших себя, потому что талант – это лишь божий дар, которым надо воспользоваться и реализовать его трудом.

Игорь Воскресенский окончил Московский архитектурный институт и более 50 лет работает по профессии в Москве. На его счету более трех десятков монументов. Среди них такие знаковые, как памятник князю Владимиру на Боровицкой площади в Москве, уникальный знак нулевого километра у Воскресенских ворот, надгробный памятник Владимиру Высоцкому на Ваганьковском кладбище и другие работы. Принимал участие в оформлении Олимпиады-80, одним из первых начал заниматься проектами комплексного благоустройства столицы. И сегодня огромный опыт архитектора востребован, в том числе при принятии решений об установлении монументов в столице. Игорь Воскресенский входит в общественный совет Фонда ветеранов строителей. Передает свои знания и зарубежным коллегам – является членом союза ландшафтных архитекторов США. А еще между делом написал новый энциклопедический словарь.