Юлий Борисов - «МП»: «Еще чуть-чуть и надо будет не благоустраивать города, а полностью перестраивать их»
- Если взять условную пятилетку, то что изменилось в вашем бюро за это время?
- Вся концепция нашего бизнеса построена на том, что мы потихонечку самосовершенствуемся и осваиваем какие-то новые экспертизы, получаем новые знания. Если начинали мы как бюро, которое занималось интерьерами, то за последние 20 лет стали достаточно крупными генпроектировщиками. В нашем бюро сейчас мы осуществляем полный цикл проектирования: от концепции и архитектуры до инженерных разделов и рабочей документации. Конечно, все еще мы хорошо делаем интерьеры.
Таким образом, мы можем гарантировать создание какого-либо здания или пространства в соответствии с первоначальным замыслом. Сейчас уже несколько объектов, которые мы делали от начала до конца, находятся в финальной стадии строительства. Из крупных это БЦ «Академик» и Дворец водных видов спорта в Лужниках. К сожалению, это вынужденная мера, потому что во всем мире бюро имеют узкую специализацию. Это первое.
Второе: у нас, конечно, качественно поменялся уровень объектов. Мы стали много работать со знаковыми объектами, которые имеют большой резонанс: не только в Москве, но и по регионам.
Еще один аспект - мы стали заниматься градостроительством. Как вы знаете, вместе с нашими японскими партнерами Nikken Sekkei мы принимали участие в конкурсе на реновацию района Хорошево-Мневники и выиграли его.
- В чем была суть вашего проекта?
- Суть в том, что та система, принципы и плотность расселения уже не актуальны. В Европе они изжили себя 50 лет назад, а у нас только сейчас понимают, что такая плотность в городе уже не соответствует ни экономической, ни социальной, ни политической реальности. К тому же понятно, что фонд ветшает. Программа не новая. Но здесь основной вопрос, что город делает это не локально в рамках одного микрорайона, а все-таки комплексно. И это, конечно, абсолютно иной и правильный подход.
- Почему, по-вашему, некоторые выступали против этой программы?
- Когда на каких-то пилотных площадках обкатываются модели, не все идеально, понятное дело. Случаются ошибки, сбои, но тем не менее это движение вперед. Я самый большой любитель Москвы. И мне нравится патриархальный уклад. Но прогресс неумолим и вопрос в том, будет ли он происходить стихийно, как во многих городах России. Поэтому если ты не можешь бороться с этим прогрессом, то надо его возглавить, что город и сделал. У нас невозможна модель, как в Европе, где строится тот же объем, что и сносится. У нас не та экономическая ситуация, а город развивается за счет притока людей. Можно ли это было сделать лучше? Таких советчиков масса. Но надо понимать, что коммерческая часть в этом проекте минимальна, это социальная история.
- У вас же еще один проект вместе с Nikken Sekkei?
Да, это второй конкурс, который мы с этим же партнером выиграли, - Рублево-Архангельское. Здесь принципиально иная задача, но похожая - тоже речь о моделирование нового города. Но он уже нацелен не на социальные группы населения, а на слои, которые создают добавочный продукт, ценности и так далее. То есть на тех людей, которые являются костяком нации и экономики. Я так понимаю, что это была идея Германа Оскаровича, пожелавшего создать эталонный город.
Также у нас подтягивается очень много регионов. Сейчас мы работаем над проектированием школы нового типа в Южно-Сахалинске. В Иркутске достраивается школа, которая станет одной из лучших в России.
Вообще мы уже понимаем, что еще чуть-чуть и нам надо будет не просто благоустраивать города, а полностью перестраивать их. Красивые дорожки – это классно, но это косметические вещи, а есть «внутренние органы», есть транспортные проблемы, экономические. Мне кажется, что при нынешнем векторе развития в ближайшие 10 лет нас ждет серьезная реконструкция многих городов России. И мы уже к этому готовы.
- Как понять, что город нуждается в глобальном переустройстве?
- Это очень просто. Если у вас отток населения, значит что-то не так. Это не только архитектурная проблема. Это еще и вопрос экономической модели. Архитекторы – это всего лишь люди, которые упаковывают идеи и функции в пространстве. Мы не можем изобрести, как городу выйти из регресса. Но в случае, если есть диагноз и идеи, как предотвратить это или исправить, то дальше уже наша работа.
- Гармония, как правда – у каждого своя. Что это для вас?
- Высшая похвала архитектору – это когда здание делает людей счастливее. Это крайне сложно замерить, но в принципе, наверное, возможно. Есть много академических понятий, но все они представляют, скорее, инструментарий для высшей цели – приносить пользу другим. Как у врача: человек пришел больным, а вышел здоровым – значит, врач хороший. У каждого своя методология, но результат должен быть один.
Кроме того, гармония всегда характеризуется пиками, то есть бывают взлеты, а бывают – падения. Это всегда движение. Поэтому легкий экстрим в архитектуре всегда присутствует. Полное отсутствие гармонии – это 12-этажный панельный дом. Вроде он и не вызывает омерзения, но и не особо приятен. Это умирание. Поэтому нужно искать, например, новые форматы жилья, новые функции, чтобы были пики, была гармония. Эта кривая должна повторять кривую человеческого существования. Если людям нужны торговые центры, мы будем строить их. Если сейчас у общества понимание, что нужно строить школы, значит мы должны быть в этом тренде. Все равно мы для людей строим. Очень часто архитекторы это забывают. Я много преподавал и студентам очень часто кажется, что они картинки делают, некие рендеры, забывая, что это не просто должно быть красиво, а чтобы люди этим пользовались.
- Нередко новые здания вызывают отторжение у местного населения. Как вам кажется, должен ли архитектор образовывать население, менять его мнение в лучшую сторону?
- Конечно, должен. Как минимум, заказчика. Разъяснительная работа - это часть профессии. Все известные мировые архитекторы работают с населением. И это нормальная ситуация. С другой стороны, популизма не должно быть, как и у врачей – не всегда приятно лечиться. И примеров тому множество – начиная от Эйфелевой башни и заканчивая Стивом Джобсом. С одной стороны, должны быть идеи, опережающие время, а с другой – людей всегда надо всеми способами агитировать. И люди пойдут за этими идеями. Идеи всегда увлекают за собой.
- Работа с государством действительно интересна для вас или представляется все же больше вынужденной?
- Заказчик и тогда, и сейчас представлял для нас промежуточное звено. Девелопер – это посредник между покупателем и нами. Поскольку сейчас вектор сместился больше в сторону государства, мы ровно так же ведем с ним эту работу, как раньше вели ее с частными девелоперами. Просто у них, помимо окупаемости, есть и разные вещи, типа электорабельности. У них та же самая задача – они должны сделать людям хорошо. Просто они мерят это не через деньги, которые пришли, а через количество людей, которые придут проголосовать.
- Вы не раз говорили о том, что проекты должны жить во времени. Что это значит?
- Это к вопросу о пользе. Машина, которая морально устарела, не ездит и никому не нужна, либо ремонтируется, либо выкидывается. Хорошее здание от плохого мало отличается в конструктивном и инженерном плане. Разве что фасадами, но это 5, ну 7 или 8 процентов от стоимости здания. Я знаю, насколько тяжело строится здание, сколько серьезных трудозатрат всей отрасли это требует. И когда здание становится никому не нужным через 20 лет, то просто жалко труд людей и потраченные ресурсы.
Чем дольше здание стоит на месте и приносит пользу людям, тем лучше. Умножаем число пользователей на время, которое оно простояло, получаем счастье, которое принесло это здание. Это простое уравнение. Если здание стоит триста лет, на него приезжают смотреть толпы туристов, значит архитектор здания молодец. Если при сносе пятиэтажек не у многих капают слезы, значит что-то было не так.
