Серые кардиналы истории

Елена, как вы выбрали эту специальность? Сколько лет занимаетесь реставрацией?
– Работаю в реставрационных мастерских с 1987 года. По первому образованию я модельер-конструктор женской одежды. Окончив институт и поработав в этой сфере, поняла, что вторым Зайцевым не стану. Поэтому решила получить второе высшее образование – в МАрхИ по специализации «архитектурная реставрация». На моем счету свыше ста проектов, из которых более десятка стали номинантами в конкурсе «Московская реставрация», а семь получили звание лауреатов.
В профессии считаю себя везучей. Большая часть из этой сотни были реализованы, не остались на бумаге, а иногда это случается: теоретическую часть выполнили и утвердили, а реализовать не удалось. Чаще такое бывает не с городскими заказами, а с частными, когда у собственника не нашлось денег или этот проект стал неинтересен.

Могут ли у реставратора быть особые предпочтения? Имею в виду эпоху, стиль, авторов восстанавливаемых объектов.
– Для меня такая постановка вопроса неактуальна. Я мыслю иначе: важно «войти» в объект, максимально исследовать и проникнуться идеями автора. Вообще, моя профессия очень многогранна. Приходится заниматься археологией, изучать архивы, вести поиски нужной информации – чертежи, письма и прочее. После такого длительного и сложного процесса пытаешься стать немного Клейном, Казаковым или Бове. И от этого растворения в первоначальном замысле получаешь огромное удовольствие. Есть у нас такая байка, а может, и историческая быль. Реставраторы восстановили какой-то крупный объект, на прием приехал крупный руководитель страны. Одобрив работу, он поинтересовался у начальника реставрационной мастерской: «Вам самому-то как, нравится?» Тот ответил: «Надо у Осипа Ивановича спросить». Руководитель удивился и спросил: «А кто это»? И услышал в ответ: «Бове». Словом, когда проникаешься эпохой, стилем и характеристиками памятника, то надо максимально точно его показать. Для Москвы это особенно актуально. Однажды я занималась зданием на Садовнической набережной, у которого две стены принадлежат архитектору Чичагову, а две другие относятся к XVII веку. Вот эти исторические слои и надо выявить и методически правильно представить.

Если вам приходится быть и археологом, и работать с архивами, бывали ли в вашей практике случаи обнаружения каких-то необычных артефактов?
– Когда бригады что-то находят, например, кинжал в перекрытиях или баночку с монетами (я часто слышу такие рассказы коллег), то мы всегда просим показать эти находки нам, прежде чем передать специалистам, –
это поможет оценить эпоху, время. Мне запомнился случай, когда в одной квартире доходного дома на Солянке мы обнаружили заложенное в стене досье на каждого жителя. Документ явно относился к сталинскому периоду.
На Пушкинской не так давно была найдена пачка писем какого-то, видимо, сидевшего в лагерях, человека. Все это мы передали специалистам. Для нас самая ценная находка – это детали отделки или интерьера, относящиеся к периоду создания объекта. В одном особняке я обнаружила позолоту на лестнице. И это было суперценно: в голове сразу сложился пазл – как выглядело это здание, его интерьеры, как жили люди.

Какой-то из своих проектов вы бы могли выделить в качестве наиболее запомнившегося – необычного, сложного или, наоборот, легкого в исполнении?
– Люблю легкие проекты при сложных решениях. Те, что не затронуты более ранней реставрацией, активно начинаются, без проблем выполняются и удачно заканчиваются. Некоторые ведь идут годами, обычно это касается культовых сооружений. Госзаказы хороши тем, что всегда имеют проектное завершение и не зависают. Одним из самых ярких я считаю проект воссоздания усадьбы Мусиных-Пушкиных в Троицком округе Москвы. К периоду нашего прихода на площадку она представляла собой руины. Всего за год мы полностью по архивам разработали проект, воссоздали здание в классическом стиле, благоустроили прилегающий участок.

Сейчас усадьба украшает округу (в основном там находятся дачи), улучшения затронули и все другие территории. Появился прекрасный парк, вся местность преобразилась. В 1928 году в особняке проходил съезд китайских коммунистов, и лет пять назад, в юбилейный год 90-летия, компартия Китая выделила средства на восстановление здания. Первый этаж нам удалось воссоздать в классическом стиле, максимально приблизить к эпохе XIX века, а второй – как экспозицию проходившего съезда. Здание не только красивое, но и сложное. Оно имеет бельведер, классический декор, портик с колоннами. Сейчас там находится культурный центр. Все поддерживается в прекрасном состоянии.

Насколько сопоставимы уровень качества и объемов восстановления объектов культуры в Москве и других городах мира?
– Мы не уступаем другим странам, у нас даже есть чему поучиться. Имею в виду в первую очередь точность выполнения реставрационных работ. Но мы и самобытны. Например, у итальянцев нет сроков выполнения проектов по реставрации. В чем мы точно превосходим другие страны, так это в степени открытости своих решений и методов.
Мы делимся технологиями. И иностранные специалисты с удовольствием все это узнают, а вот своими секретами делиться не спешат. Начинаешь задавать вопросы сугубо профессиональные, но они тебя как бы «не понимают».

Реставратор, на ваш взгляд, женская профессия?
– Я недавно услышала фразу: наступил период «женской реставрации». И я с этим согласна, хотя изначально это была сугубо мужская профессия. Мне кажется, и скрупулезность процесса, и неординарность каждого объекта – все это больше соответствует женскому менталитету. Мужчинам больше свойственно желание открыть что-то новое, построить мост, например, нежели заниматься кропотливым поиском деталей и тем более чувствовать себя кем-то второстепенным. Хотя, конечно, в столице много известных, умных и дельных архитекторов-реставраторов мужчин.