Создатели больших и малых академических театров
Без этих архитекторов не было бы именно той Москвы, которую все любят и называют самым красивым городом мира, не было бы храма Христа Спасителя, Большого и Малого театров, Большого Кремлевского дворца и Александровского сада. Да что говорить, самой Красной площади могло не быть.
Две главные площади Бове
Первые работы Осипа Ивановича Бове были связаны с реконструкцией древней Красной площади. Во время пожара 1812 года и взрыва Кремля Красная площадь была практически полностью разрушена. В начале 1814 года Бове представляет в комиссию проект ее перестройки. В ансамбль он включил и Кремлевскую стену со Спасскими и Никольскими башнями, и Покровский собор (Василия Блаженного). Бове составляет проект восстановления Никольской башни, сильно разрушенной во время взрыва Арсенала, реконструирует старинные строения с северной стороны – присутственные места, Воскресенские ворота, здания городской Думы и магистрата, которые своими башнями гармонировали с архитектурой Кремля. Бове сохранил в своем проекте здание Торговых рядов, расположенное вдоль площади, но придал ему большую величественность. Сооружение, увенчанное куполом, должен был украшать двенадцатиколонный монументальный портик. Хотя замысел архитектора не был целиком осуществлен, но Красная площадь после реконструкции все равно стала самой большой и самой красивой в Москве.
Тем не менее комиссия решает создать новую площадь, «первейшую… по устроению и пространству», чтобы расширить исторический центр Москвы. Ее предполагалось создать перед зданием Петровского театра. Площадь имела вид прямоугольника, ограниченного четырьмя симметрично стоящими зданиями и разделенного проездом на две равные части. В глубине площади располагался Петровский театр. С противоположной стороны, под углом к Китайгородской стене, был разбит сквер. Здания на Театральной площади были спроектированы Бове так, что они ограничивали ее пространство одинаковыми по облику фасадами, создавая красивый фон для величественного здания театра.
«Нет в сем театре места, которое бы было неуместно»
Строительство Большого театра – одна из самых значительных работ Осипа Бове, принесших ему известность. В те времена осуществление больших знаковых проектов начиналось после нескольких конкурсов, а труд архитекторов обычно был коллективным. В 1821 году московский генерал-губернатор утвердил присланный из Петербурга проект, созданный Андреем Михайловым, а Бове поручили его доработку и само строительство. Осип Иванович уменьшил здание, сделав его более совершенным в конструкторском, эксплуатационном и художественном отношении. В том же 1821 году проект Бове был утвержден «высочайше». Московский генерал-губернатор писал, что некоторые идеи профессора Михайлова немало способствовали московскому архитектору Бове к составлению одобренного государем императором проекта театрального здания.
Огромное по тем временам сооружение высотой 37 метров возвышалось над Театральной площадью. «Прежде всего кинулись в глаза, – писали современники, – огромность и высота зала, легкость архитектуры лож и галерей, которые, казалось, держались в воздухе без всяких поддержек». Зрители, присутствовавшие на первом спектакле, выразили «одобрение и признательность к трудам и талантам строителя сего прекрасного здания, делающие честь русскому таланту… единодушным требованием Бове, который тотчас же представился в директорской ложе, а потом громким и продолжительным ему рукоплесканием». Так писали московские газеты об открытии 6 января 1825 года нового здания Большого театра в Москве.
Профессионал строительного дела
Одновременно с созданием проекта Театральной площади и строительством Большого театра Бове занимался устройством Александровского, или, как тогда его называли, Кремлевского, сада. Особое восхищение современников вызывал грот (сохранившийся до наших дней).
Особая заслуга Бове – это создание нового типа жилого дома: городского особняка, очень распространенного в застройке послепожарной Москвы. Один из самых ярких – особняк Гагариных на Новинском бульваре. Осип Иванович всегда сам руководил строительными работами и был настоящим профессионалом строительного дела, его неоднократно привлекали в качестве эксперта по инженерно-техническим вопросам.
Через все творчество зодчего проходит тема прославления своей родины. Наиболее ярко она выражена в Триумфальных воротах (Триумфальная арка), возведенных у Тверской заставы в честь победы над Наполеоном. Арка как бы встречала подъезжающих к Москве по Петербургской дороге. К сожалению, в 1936 году арку разобрали, а ее копию затем возвели на площади Победы возле Поклонной горы. Среди культовых построек Бове сохранились церковь Николая Чудотворца в Котельниках и ротонда церкви Всех Скорбящих на Большой Ордынке. Осип был старшим сыном в семье живописца Винченцо Джованни Бове, работавшего в Эрмитаже. Два младших брата – Михаил и Александр – тоже были архитекторами и его ближайшими помощниками. По счастливому совпадению другой русский архитектор – Константин Тон, родившийся через 10 лет после Бове в творческой семье обрусевшего немецкого ювелира, также имел двух братьев, которые были архитекторами.
Память о нем не изгладится
Константин Андрееевич Тон был родоначальником русско-византийского стиля храмового зодчества, который был широко распространен в правление Николая I. Царь очень благоволил архитектору и поручил ему строительство главного московского храма. Государю очень понравился предложенный Тоном проект храма Христа Спасителя, возведение которого заняло всю дальнейшую жизнь архитектора. В 1880 году в день окончания строительства Константин Андреевич приехал в Москву. Больного архитектора принесли к храму на носилках, чтобы он смог увидеть свое творение оконченным. Тон попытался подняться с носилок, но не смог. Очевидцы рассказывают, что по лицу мастера текли слезы. Освятили храм в 1883 году, уже после смерти архитектора. После похорон Константина Андреевича вдова получила телеграмму от известного литератора и сановника Дмитрия Дашкова: «Память о нем не изгладится, доколе будет существовать воздвигнутый его талантом храм во имя Христа Спасителя».
Самый экономный зодчий
Свой творческий путь Константин Тон начал очень необычно. Журнал «Зодчий» о первой его постройке писал: «Невиданное еще до тех пор в Петербурге сооружение, каким была эта оранжерея для взращивания ананасов, обогреваемая паром, который утилизировался одновременно для примыкавшей к ней прачешной, произвело сенсацию и было первое время модной темой для разговоров в столице».
В 1818 году архитектору выделили содержание для поездки в Италию, где он изучал памятники искусства Античности и эпохи Возрождения. Тон побывал во Франции, Швейцарии, Германии и в общей сложности провел за границей почти 10 лет. Он разработал план восстановления храма Фортуны в Пренесте и Дворца цезарей в Риме, сделал план госпиталя по заказу Римской академии и проект загородного дома для придворного ювелира Дюваля в Женеве. Тон был избран членом трех европейских академий – Римской археологической академии, Римской и Флорентийской академий художеств.
В 1830 году, приняв от Тона отчет по строительным работам в конференц-зале Академии художеств в Петербурге, президент этой академии Алексей Оленин с удивлением заметил, что архитектор не только уложился в смету, но и сэкономил крупную сумму для дальнейшей полной отделки помещений. На фоне всеобщего российского казнокрадства этот факт действительно был удивительным. Тон живет в Петербурге, а знают его и в Европе, и в Москве. Здесь он строит храм Христа Спасителя, Большой Кремлевский дворец, Оружейную палату, Малый театр, колокольню Симонова монастыря, Николаевский вокзал в Петербурге и Николаевский вокзал в Москве. На его юбилее известный прозаик Нестор Кукольник скажет: «Оставленную для вас страницу в истории художеств вы исписали всю до конца, так что и места недостало».
